Описание Орлово-Кромского сражения заканчивается 10 ноября по новому стилю 1919 года. Далее пойдет почти беспрерывное отступление с небольшими остановками для контратак или для необходимого отдыха. В подборе материалов для истории Корниловского Ударного полка я руководствовался целью выразить мнение о происходивших тогда событиях лиц, близко стоявших к ним, и главным образом самих Корниловцев-ударников. Изложение причин, вызвавших поражение всех Вооруженных Сил Юга России, начавшееся на нашем участке, будет освещаться в рамках наших, Корниловских действий и суждений. Представления о реальных возможностях у руководящих операциями штабов и у исполнителей часто очень резко расходятся и, как следствие того, зарождается незаслуженное поражение. Успех красной армии при переходе в контрнаступление на линии Орел — Воронеж обусловлен не только этим. В книге «Корниловский Ударный полк» приводится много причин этого, но большую часть из них мы оставим в стороне, а постараемся воспроизвести впечатления и переживания строевых ударников, зафиксированные в те дни. Бои успешно ведутся не только тогда, когда руководство ими находится в искусных руках, но и в одинаковой степени зависят и от возможностей строевых частей. Нам часто преподносились боевые приказы с громким названием: такому-то «ПОЛКУ», когда фактически он был не больше состава роты. Отсутствие точных данных о силе и намерениях противника приводило и к тому, что своевременно не использовали и свою силу; особенно ярко это бросилось нам в глаза, когда можно было вести бои на уничтожение живой силы противника приданием нам кавалерийских частей. Первой и основной причиной отступления Корниловцев от Орла был невероятный перевес в силах противника, доходившего до 42 стрелковых и кавалерийских полков, против наших трех Ударных полков, что красные могли тогда сделать, благодаря заключению перемирия с Польшей Пилсудского. Второй причиной была потеря инициативы командованием Добровольческой Армии при наличии точных данных о роли советской ударной группы.
Несмотря на это Корниловцы с 6 октября по 10 ноября нового стиля вели бои в районе Орла.
ОБСТАНОВКА НА ЛЕВОМ ФЛАНГЕ ДОНСКОЙ АРМИИ
24 октября красными был взят г. Воронеж, и только 15 ноября 1-я конная армия Буденного берет станцию Касторная, создавая тем угрозу возможности отступления Добровольческой Армии на Ростов. Эта угроза с данного момента сознавалась и у нас, а до 10 ноября мы вынуждены были подчиняться только силе противника нашего фронта и вести упорные ежедневные бои, отбиваясь от небывалого для нас превосходства в силах противника, имевшего отличную конницу, которой у нас совершенно не было. Не нам судить, почему в боях за Воронеж и Касторную наши не разбили Буденного, но наши бои за Орел могли быть успешными для нас только при условии наличия у нашего командования инициативы, которая могла бы своевременно использовать силу Корниловской Ударной дивизии в ее полном составе и разбить обошедшую нас советскую ударную группу. Этого не произошло, и отход начался. Не легко давалось нам и наступление, но теперь, во время арьергардных боев, особенно, когда вера в успех была подорвана, только сила нашего огня и марка «ударных» частей не позволяли красным уничтожить нас.
Отступление ярче обнаружило все наши отрицательные явления тыла: самостийность, действия анархиста Махно, растерянность тыловых учреждений, несвоевременная мобилизация, самоснабжение за счет населения и обычные заторы железнодорожных путей. Все это ставят теперь в большой минус командованию Вооруженными Силами Юга России; но могло ли оно тогда справиться с этим в условиях гражданской войны и особенно самостийных течений? Возможно, что и могло, но только так, как ответил генерал Май-Маевский генералу Врангелю, который спросил его о причинах, почему мы не побили красных. Генерал Май-Маевский ответил на вопрос так: «Если бы мы поступали так, как поступают большевики, то, возможно, и разбили бы красных». Это было перед смертью генерала Май-Маевского, в те дни, когда Русская Армия генерала Врангеля покидала Крым. Революция своим предательством во время войны породила российский хаос, который большевики использовали для себя, а потом силой ЧЕКА (всероссийской чрезвычайной комиссии Дзержинского) вздернули всех на дыбу и этим создали многочисленную красную армию. Такой метод действий для Вооруженных Сил Юга Россини был неприемлем, и потому мы должны были покинуть Родину. Все же остальное, неизбежное для гражданской войны, было у нас на 95% по нужде. Для красоты действий большевиков вспомним, как дворянин Ленин пригласил к себе в заплечные мастера полки латышей, эстонцев и польского ученого, тоже дворянина, Дзержинского ненавидевшего все русское. Не забудем вспомнить и про их лозунги: «Грабь награбленное!», «Всех — под топор!», «С нами или против нас!» и т. д. Перед 1-м Кубанским походом мы только с сожалением оставили в Ростове-на-Дону 17 тысяч офицеров, не пожелавших записаться к нам, а пришедшие красные тут же подозрительных расстреляли, а остальные создали им ту красную армию, перед которой нам теперь пришлось отступать. Все это приводится для того, чтобы еще раз поведать миру, почему национальные силы во время гражданской войны не победили большевиков.
Вот с такими разбросанными мыслями отступали полки Корниловской дивизии в морозы и под звуки придорожных телеграфных проводов, которые хорошо помнятся и до сего времени.
10 ноября. 3-й Корниловский Ударный полк на походе глубокой ночью, в мороз и вьюгу, несмотря на осмотр эскадроном конных разведчиков впередилежащей деревни, подвергся удару эстонской дивизии во фланг и с трудом, полевыми тропинками, прибыл на участок 2-го Корниловского Ударного полка.
Показание поручика Долгополова, Евгения Акимовича, конного эскадрона 3-го Корниловского Ударного полка о том, как могли части эстонской дивизии неожиданно атаковать полк во фланг:
При подходе к оврагу перед окраиной деревни, которую мы должны были пройти мимо, не заходя в нее, поручик Долгополов был послан с разъездом осмотреть ее, так как деревня была перпендикулярна нашему движению и тянулась с юга на север. Он, как опытный разведчик, переправившись через овраг, не поехал по улице деревни, а двинулся «задами», через огороды. Проехав так часть деревни, он свернул на линию домов и стал опрашивать жителей о том, есть ли здесь какие-нибудь воинские части. Некоторые говорили, что ничего не знают, другие будто бы видели, что прошли какие-то солдаты, а на вопрос, белые или краевые, отвечали, что теперь тут не разберешь, кто проходит, так их много здесь. По ответам было видно, что они не хотят говорить правды. Тогда поручик Долгополов поехал вдоль улицы по направлению к полку, всюду было тихо, в избах не было света, чувствовалась тревога. Он снова свернул на огороды и поехал навстречу полку. Была полная тишина. Когда он проехал деревню, из нее раздалась четкая команда и последовали залпы по голове колонны полка. В это время эскадрон уже прошел деревню, а головная часть полка выходила из оврага. Остается предположить, что об отсутствии в деревне красных командиру полка было доложено по данным дополнительного разъезда, который осмотрел деревню, проехав по ее улице перед самым вступлением в нее эстонцев. Конечно, полный осмотр отсутствовал, и я должен сказать, что причиной этого были непрерывные бои в течение месяца, мороз и ночной переход полка с центрального участка дивизии на ее левый фланг. Неприятным в этом было то, что есаул Милеев уехал, не сдав полка временно назначенному командиром полка поручику Левитову, который нагнал полк на походе, перед этой деревней. Полковник Левитов.
МОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОТ БОЯ
Я только что прибыл в полк, временно заменив отстраненного от командования его командира полка, есаула Милеева, и тут же началось выступление ночью, в снежную бурю. Эскадрон конных разведчиков, я со штабом полка, связные и несколько пулеметов составляли голову колонны полка. Эскадрон заблаговременно осмотрел деревню, противника в ней не обнаружив, и полк, пересекая деревню, без остановки продолжал движение. Перед деревней и вдоль нее был непроходимый глубокий овраг с единственной гатью на дороге. Когда я с эскадроном и пулеметами был уже за деревней, в самой деревне поднимается сильная стрельба. Я со своими останавливаюсь, посылаю добровольно вызвавшегося казака узнать, что случилось, и через каких-нибудь 15 минут он возвращается и докладывает, что эстонская пехота атаковала головной батальон, со стороны которого была слышна слабая стрельба. В колонне находился помощник командира полка капитан Франц. Тогда и теперь, в эмиграции, в Париже, в 1964 году, ныне здравствующий командир эскадрона уверяет что деревня при ее осмотре была пуста.
Моя жена, сестра милосердия В. С. Левитова, так освещает этот момент: ее санитарная повозка шла за головным батальоном, и при подходе к деревне красные атаковали нас в левый фланг. Перешедший батальон и одно орудие покатились в овраг, к гати. Эстонцы взяли несколько десятков наших в плен, и ее в том числе, но в этот момент с нашей стороны по эстонцам и нашим пленным прошла одна пулеметная очередь, от которой все разбежались, в том числе и наши пленные. Сестра попала в дом священника, была там принята как сестра его семьи и потом соединилась с нами, когда мы взяли Ростов на один день. Отрезанная же часть за это время выяснила, что деревня вся наполнена пехотой эстонской дивизии Первоначальная попытка открыть по деревне огонь из всех наших пулеметов, находившихся с эскадроном, блестяще провалилась, потому что они отказались работать, - замерзли. Мысль пробиваться через густо наполненный эстонцами фронт с непроходимым оврагом, с потерей всех пулеметов и конского состава, была отброшена. В этот момент со стороны, куда мы должны были двигаться, в темноте показался разъезд, мы подпустили его вплотную и взяли в плен. Он, оказывается, шел от кавалерийского эстонского полка при их дивизии. Когда я установил что четыре наших батальона не рискуют переходить в атаку через единственную гать на дне оврага, я решил двигаться по маршруту согласно приказу. При приближении к ближайшей деревне мы встретили конную заставу, сбили ее и к нашему огорчению установили, что мы плотно окружены кавалерией. Начинался рассвет, и мы, заняв несколько домов на отлете и отогрев пулеметы, начали отстреливаться. В таком положении прошел день и ночь до рассвета следующего дня, с наступлением которого мы увидели со стороны нашего движения кавалерийскую лаву, от которой красные отскакивают. Мы сочли ее за высланную нам поддержку и с успехом прорвались к своим. Вышли мы на участок 2-го Корниловского Ударного полка. 3-й же полк вышел тоже на этот участок, оставив в овраге сорвавшееся с гати орудие.
