Геройский "ИЛЬЯ МУРОМЕЦ".

[Русский солдат]

2 (25) сентября 1916 во время налёта на штаб 89-й армии (наверно дивизии всё таки ) в д. Антоново и станцию Боруны (ныне Ошмянский р-н Гроднеской области республика Белорусь) был сбит самолет (корабль XVI-ый) поручика Д. Д. Макшеева .

И полная версия того события из ходатайства полковника Бранта:

В голове шёл 16-й корабль с двумя «Моран-Парсолями» и одним «Вуазеном», затем Киевский корабль, вместе с которым на фронте до 3-4 вёрст перелетело позицию до 6-ти малых аппаратов; а остальные 5 аппаратов перелетели позиции противника в разновременно на широком фронте от 10-ти до 15-ти вёрст к северу и югу от Крево. 16-й корабль, командир поручик Макшеев, помощник командира поручике Рахлин, артиллерийский офицер поручик Гаибов и наблюдатель поручик Карпов, следуя в авангарде эскадры, был у Крево встречен сильным артиллерийским огнём противника и вступил в ожесточенный и неравный бой с превосходящими силами противника, состоящими из 4-х хорошо вооружённых и более быстрых аппаратов; оставшись один против четырёх противников, 16-й корабль, отбиваясь, продолжал движение в тыл противника к Борунам. В последующие минуты неравного боя, под сильным артиллерийским огнём, 16-му кораблю удалось отбить атаку 3-х вражеских самолётов, которые снизились, уклонившись от боя, не только 16-м кораблём, а с остальными силами эскадры, следовавшими сзади. Четвёртый же немецкий самолёт держался над 16-м кораблём и, находясь, видимо в мёртвом пространстве, обстреливал его с пулемёта. Когда корабль под огнём противника уже достиг Боруны, он видимо был повреждён артиллерийским огнём, а быть может часть экипажа была выведена из строя ружейным огнём самолётов противника, и аппарат упал, разбившись при ударе о землю, причём все летчики погибли. Вслед за падением корабля снизился и 4-й германский самолёт. Мужество и решимость экипажа 16-го корабля дали возможность главным силам эскадры в составе Киевского корабля и 10 малых аппаратов прорваться в расположение противника к Борунам без сопротивления со стороны авиации противника, четыре аппарата коего были выведены из строя. Таким образом, 16-й корабль в решительный момент боя произвёл сильное расстройство в неприятельской авиации, что и повлияло на успех всей операции.

[Русский солдат]

При этом за всю войну непосредственно истребителями неприятеля была сбита всего 1 машина "ИЛЬЯ МУРОМЕЦ", заводской номер 188., бортовой номер XVI. Погиб весь экипаж корабля: поручики Макшеев Дмитрий Дмитриевич (командир корабля), Рахмин Митрофан Алексеевич (помощник командира), Карпов Олег Сергеевич (офицер-наблюдатель) и Гаибов Фаррух-Ага-Мамед Керим-Ага-оглы (артиллерийский офицер). Так как самолёт упал на территории, занятой германскими войсками, то погибшие русские лётчики были похоронены ими с воинскими почестями в братской могиле. На могиле был установлен крест с надписью на немецком языке «Здесь похоронены 4 русских лётчика, сбитых в воздушном бою 25.IX.1916», а у его подножья «лежало обгоревшее колесо "Муромца" и радиатор мотора». В 30-х годах, при обустройстве военных захоронений минувшей войны на территории тогдашней Польской Республики, местными властями на братском кладбище в Борунах был установлен стандартный памятный каменный крест с вырубленной на нём надписью на польском языке «4 NIEZNANYCH ROS. LOTN. + 25. 16» (4 неизвестных русских лётчика, погибших 25.[09].1916), сохранившийся до настоящего времени (на обоих – немецком и польском – памятниках дата гибели экипажа «Ильи Муромца» была указано по европейскому, так называемому «новому» стилю). Данный памятник является кенотафом, то есть символическим захоронением без захоронения фактического, первоначальное место которого было утрачено.

[Русский солдат]

В апреле 2009 года в «центре агрогородка Боруны, рядом с автодорогой и местной школой» был торжественно открыт памятник экипажу «Ильи Муромца», представляющий из себя валун красного гранита с установленной на лицевой стороне металлической памятной доской. На ней изображены барельефы летящего самолёта «Илья Муромец», 4 погибших в форме русских лётчиков периода Первой Мировой войны и знака ордена святого Георгия 4-й степени, которыми они были награждены посмертно. Барельефы лётчиков подписаны (слева направо – «Карпау А.», «Рахмiн М.», «Макшеяу Д.» и «Гаiбау Ф.»), под ними – текст на белорусском языке: «Экiпажу самалёта Iлья Мурамец-16», якiя геройскi загiнулi 25.09.1916 г. пад мястэчкам Баруны». Авторы памятника - архитектор Виктор Бурый и скульптор Валерий Колесинский".

Макшеев Дмитрий Дмитриевич (1888-12.09.1916), военный лётчик.
Происходил из обедневших московских дворян. В армию поступил вольноопределяющимся. Офицерский экзамен сдал экстерном. Служил в Фанагорийском гренадерском полку. Обучался полётам в школе МОВ (1912). Экзамен на военного лётчика сдал в Севастопольской авиашколе.

С начала войны поручик Макшеев воевал в Гренадерском авиаотряде под командованием В.А. Юнгмейстера. До мая 1915 г. он совершил 27 боевых вылетов (налёт 39 часов 13 минут), не раз попадал в аварии. За храбрость награждён орденами Св. Станислава и Св. Анны, оба II и III ст. В 1915 году откомандирован в ЭВК, где стал командиром корабля "Илья Муромец XVI" в 3-м отряде Эскадры. По смелости и находчивости поручик Макшеев заметно выделялся среди опытных лётчиков.

12 сентября 1916 "Илья Муромец" Макшеева не вернулся с боевого задания. На следующий день в штабе армии перехватили немецкую радиотелеграмму: "Отряд истребителей в р-не местечка Боруны после непродолжительного боя сбил большой русский аппарат Сикорского. После удачной пулеметной очереди с одного из наших истребителей русский аппарат загорелся и рухнул на землю. В аппарате найдены 4 обгоревших трупа офицеров-лётчиков. В этом бою мы потеряли одного истребителя".Из анализа немецкой информации установили, что экипаж Макшеева боевую задачу выполнил, т.к. бомб на борту не было, а воздушный бой состоялся при возвращении от цели

[Русский солдат]

Фаррух Ага Гаибов родился 2 октября 1891 года в селе Гыраг-Салахлы Казахского уезда Елизаветпольской (Гянджинской) губернии в семье чиновника полицейской службы. Он рано потерял отца, и его воспитывал дядя, видный просветитель и общественный деятель Самед Ага Гаибов. В родном селе Фаррух окончил пять классов русско-азербайджанской школы, а затем продолжил обучение в Тифлисском кадетском корпусе и Константиновском артиллерийском училище. С юных лет он отличался точным глазомером и умелым ведением орудийной стрельбы, за что на учебных стрельбах получил свою первую награду – золотые часы швейцарской фирмы «Павел Буре». По окончании учебы 6 августа 1913 года был произведен в подпоручики и направлен в 39-ю артиллерийскую бригаду 1-го Кавказского армейского корпуса в город Александрополь (ныне – Гюмри), где был назначен младшим офицером 6-й батареи.
Бои и награды
Фаррух Ага Гаибов встретил Первую мировую войну на Кавказском фронте. За отличия в боях и личное мужество он с интервалом в месяц был произведен в чин поручика и награжден двумя боевыми орденами. 3 февраля 1916 года он был направлен на Западный фронт и прикомандирован к эскадре воздушных кораблей. 21 мая назначен артиллерийским офицером воздушного корабля (тяжелого бомбардировщика) «Илья Муромец № 16», который был построен И.И. Сикорским в Петербурге на Русско-Балтийском заводе. В составе экипажа русского военного самолета Гаибов также неоднократно отличился, за что в течение трех месяцев был награжден еще двумя боевыми орденами.

[Русский солдат]

Еще один геройский экипаж "Ильи Муромца"

5 июля 1915 г. "Илья Муромец Киевский", (заводской номер 150) с экипажем в составе поручика И.С.Башко, помощника командира поручика Смирнова М.В., артофицера штабс-капитана Наумова А.А. и моториста мл.унтер-офицера Лаврова А.М. вылетел на разведку и бомбометание. С собой взяли 10 пудовых и 5 25-ти фунтовых бомб, 12 зажигательных снарядов; один Мадсен и один карабин (общий запас патронов ≈ 260 штук). Что было дальше, мы узнаем из боевого донесения:

"...В полете на высоте около 3200-3500 м, Корабль был атакован тремя немецкими аппаратами. Первый из них был замечен в нижний люк, причем он был метров на 50 ниже Корабля. Корабль в это же время находился над Шебржешиным, верстах в 40 от передовых позиций под управлением поручика Смирнова. Тотчас же поручик Смирнов был сменен поручиком Башко. Немецкий аппарат, обладая большей скоростью и запасом мощности быстро обогнал Корабль и оказался метров на 50 выше с правой стороны спереди, открыв пулеметный огонь по Кораблю. В гондоле Корабля в это время работа чинов экипажа распределялась следующим образом: поручик Смирнов находился возле Командира, штабс-Капитан Наумов открыл огонь из ружья-пулемета и вольноопределяющийся Лавров из карабина. При первой атаке пулеметным огнем с неприятельского аппарата были пробиты оба верхних бака с бензином, фильтр правой группы моторов, радиатор 2-го мотора, перебиты обе бензинопроводные трубки левой группы моторов, стекла передних окон правой стороны и ранен в голову и ногу Командир Корабля поручик Башко. Так как бензинопроводы к левым моторам оказались перебиты, то тотчас же левые краники от бензиновых баков были закрыты и выключен левый бак. Дальше полет Корабля был на двух правых моторах.

Немецкий аппарат после того как первый раз пересек дорогу Кораблю пытался вторично атаковать Корабль с левой стороны, но встреченный пулеметным и ружейным огнем с Корабля, резко повернул направо и с громадным креном пошел на снижение по направлению к Замостью. После отбития атаки поручик Смирнов заменил Командира поручика Башко которому вольноопределяющимся Лавровым была сделана перевязка. После перевязки поручик Башко опять стал управлять Кораблем, поручик Смирнов и вольноопределяющийся Лавров по очереди закрывали руками отверстия фильтра правой группы и принимали всевозможные меры к сохранению оставшегося бензина в баках для продолжения полета. При отражении атаки первого аппарата из ружья-пулемета была выпущена полностью кассета в 25 штук, из второй кассеты удалось выпустить всего 15 штук, затем внутри магазина заклинило патрон и дальнейшая стрельба из него была совершенно невозможна.

Вслед за первым аппаратом тотчас же появился следующий немецкий аппарат, который пролетел только один раз выше Корабля слева и обстрелял его из пулемета, причем был пробит маслянный бак второго мотора. По этому аппарату открыл огонь из карабина Поручик Смирнов, вольноопределяющийся Лавров находился в передней каюте у фильтра, а Штабе -Капитан Наумов ремонтировал ружье-пулемет. Так как ружье-пулемет совершенно отказало в действии, то поручик Смирнов передал карабин Наумову, а сам сменил вольноопределяющегося Лаврова, принимая меры к сохранению бензина, т.к. вольноопределяющийся Лавров поморозил обе кисти рук. Второй аппарат более Корабля не атаковал.

На линии передовых позиций, Корабль был обстрелян из пулемета третьим немецким аппаратом, шедшим на большом отдалении слева и выше Корабля. В то же время по Кораблю стреляла и артиллерия. Высота в это время была около 1400-1500 м. При подходе к г.Холму на высоте 700 м остановились и правые моторы, т.к. вышел весь запас бензина, поэтому пришлось произвести вынужденный спуск. Последний был сделан в 4-5 верстах от г.Холма около д.Городище, возле аэродрома 24-го авиационного отряда на болотистом лугу. При этом колеса шасси увязли до лыж и поломаны: левая половина шасси, 4 стойки, винт второго мотора, несколько нервюр и надтреснул правый задний нижний лонжерон среднего отсека. При осмотре Корабля после посадки обнаружены кроме вышеуказанных следующие повреждения от пулеметного огня: пробит в двух местах винт 3-го мотора, перебит железный подкос у того же мотора, пробита покрышка, повреждено магнето второго мотора, пробита грузовая рама того же мотора, пробита стойка сзади первого мотора, передняя стойка у второго мотора и несколько пробоин в поверхности Корабля. Спуск произвел Командир Корабля Поручик Башко лично не смотря на ранения."

За проявленное мужество экипаж "Киевского" получил награды, а Башко присвоили чин штабс-капитана и наградили его орденом Св.Георгия 4-й степени.

[kadet]

Марсель Пля (фр. Marcel Pliat; 1890-е, Французская Полинезия — ?) — полинезиец, в годы Первой миро-вой войны служивший мотористом-стрелком на одном из бипланов серии «Илья Муромец» в составе Императорского военно-воздушного флота. Кавалер георгиевских крестов III и IV степени.

Марсель Пля родился в конце XIX века на территории Французской Полинезии. В Россию он был
привезён в 1907 году, будучи подростком, вместе с матерью, которая работала нянькой. Со временем, обосновавшись на новом месте, Пля женился на русской; у него появился ребёнок. При этом полинезиец продолжал сохранять своё французское гражданство. Когда началась Первая мировая война, Пля, как подданный Франции, формально должен был вступить в ряды французских вооружённых сил, однако предпочёл остаться в России, добровольно примкнув к Русской императорской армии в качестве вольноопределяющегося.
Первоначально Пля служил в российской армии в качестве шофёра, однако вскоре был направлен в Императорский военно-воздушный флот, где совмещал функции моториста и пулемётчика. Авторы книги «Крылья Сикорского», посвящённой выдающемуся российскому авиаконструктору Игорю Сикорскому, охарактеризовали его как «негра из французского цирка, каким-то чудом попавшего в эскадру». 13 апреля 1916 года Марсель Пля в составе экипажа бомбардировщика «Илья Муромец — X», принял участие в воздушном налёте на укреплённую зенитными орудиями станцию Даудзевас. После нанесения самолету ряда повреждений и ранения шрапнелью командира экипажа Авенира Костенчика Пля вылез на крыло и долгое время оставался там, ремонтируя повреждённые двигатели.

Все немного пришли в себя, оказали первую помощь командиру, который находился в бессознательном состоянии. В этот момент из верхнего люка с грохотом свалился Пля. Все остолбенели. Кто-то не выдер-жал: «Марсель, ты ведь должен был лететь к земле самостоятельно!» Все рассмеялись, напряжение было снято. Оказывается, предусмотрительный француз привязался ремнём к стойке крыла, и, когда
«Муромец» падал, он в шоковом состоянии болтался в воздухе. Марсель потом долго восхищался
прочностью самолёта.
Во многом благодаря действиям моториста-полинезийца «Илья Муромец», несмотря на сильные
повреждения поверхности (всего около 70 пробоин), сумел совершить посадку. За этот бой все члены экипажа биплана были отмечены воинскими наградами и повышены в звании, в том числе Марсель Пля — Георгиевским крестом III степени. Ему было присвоено звание старшего унтер-офицера (фельдфебеля).
Другой известный воздушный бой с участием Марселя Пля произошёл в начале ноября того же 1916 года. Перед очередным боевым вылетом он обратился к командиру экипажа одного из усовершенствованных «Муромцев», старшему лейтенанту Лаврову, с просьбой взять его стрелком хвостовой установки. К тому времени Пля пользовался репутацией опытного и меткого стрелка, ввиду чего Лавров согласился.


Все на борту приготовились. Первый истребитель, имея превышение в 150 м, начал атаку с удаления в 300 м. Он в пикировании открыл огонь. Почти одновременно ему
ответил Пля. Заговорил и верхний пулемет. Немец дернулся в сторону, перевернулся и стал беспорядочно падать. Тут пошел в атаку второй. Пля не дал ему прицелиться и
первый открыл огонь. Истребитель, не меняя угла пикирования, проскочил мимо
«Муромца» и устремился к земле. Третий немного походил кругами, развернулся и отбыл восвояси. По возвращении «Муромца» весь отряд поздравил победителей.


После данного полёта Марсель Пля предложил Игорю Сикорскому внести ряд корректив в устройство «Ильи Муромца», отметив, что на борту биплана «в воздухе хорошо, хотя и сильно обдувает», однако «на взлёте и посадке нестерпимо трясёт, и потому приходится вставать», а сиденье мешает при стрельбе и должно быть складным. Все эти замечания были впоследствии учтены Сикорским как при доработке имеющихся самолётов, так и при внесении изменений в последующие серии «Муромцев».
Вхождение полинезийца, которому зачастую приписывали африканское происхождение, в состав экипажа российского самолёта привлекло к нему внимание со стороны корреспондентов издания «Огонёк». В вос-кресном номере журнала от 23 октября 1916 года была опубликована небольшая заметка с фотографией, посвящённая Марселю Пля. В ней подмечалось, что фельдфебель прекрасно владеет русским языком, лишь иногда «заглатывая» окончания, и даже «любит щегольнуть забористыми солдатскими
словечками».
Дальнейшая судьба Марселя Пля после ноября 1916 года неизвестна.

[Русский солдат]

Добавлю фото поручика И.С.Башко и экипажа.
На втором фото -сидит на крыле.

[Русский солдат]

Некоторые обстоятельства воздушного боя Коробля Х, под командованием поручика Констенчика, где членом экипажа был фельдфебель Пля.

Второй отряд эскадры воздушных кораблей (ЭСК).
Среди памятных полетов этого воздушного отряда специального упоминания заслуживает один из боевых вылетов ИМ-10. Этим воздушным судном командовал поручик А. М. Констенчик. 26 апреля 1916 г. Констенчик и его экипаж получили приказ уничтожить огромную железнодорожную станцию Даудзеваса. Эта станция была расположена неподалеку от Фридрихштадта и ИМ-10 бомбил этот важный железнодорожный узел ранее. Во время этих вылетов бомбы, сброшенные с ИМ-10 вызвали ряд пожаров во вражеских складах.
Сейчас, получив приказ уничтожить Даудзевас, ИМ-10 должен был атаковать укрепленные немецкие позиции, защищенные сильными зенитными батареями. Во время этой атаки, на втором заходе, ИМ-10 встретил интенсивный зенитный огонь на высоте 2400 метров и сбросил 13 бомб. Поручик Констенчик получил ранение шрапнелью. Упав с пилотского кресла, раненый командир потянул штурвал на себя, вынудив воздушное судно подняться вверх. ИМ-10 потерял скорость, затем стал круто пикировать. Немцы с большим воодушевлением наблюдали за падением ИМ-10, но их ликование оказалось преждевременным. Во время пикирования, поручик Янковиус смог добраться до пилотского кресла и с большим трудом стабилизировал огромный самолет на высоте 1500 метров. Это была нелегкая задача, поскольку ИМ-10 был серьезно поврежден, получив попадания в три его двигателя.
Во время обратного 66-км полета нужно было пролететь 26 км над вражеской территорией,над линией фронта ИМ-10 находился на высоте 1000 метров. Поручик Янковиус посадил самолет на аэродром Зегевольде, во время которой были повреждены стойки правого крыла. Во время приземления правое крыло почти отвалилось от фюзеляжа. Кроме поврежденных двигателей ИМ-10 получил семьдесят пулевых пробоин.
Кроме поручик Констенчика были ранены и другие члены экипажа: поручик Г. Н. Шнеур, артиллерийский офицер, был ранен в руки в тот момент, когда он держал свою воздушную фотокамеру, разбитую в этот момент шрапнелью. Заместитель командира поручик Янковиус также был ранен. Вместе с вольноопределяющимся Касаткиным, Янковиус во время полета перевязал раны поручика Констенчика.
Во время свирепого зенитного огня, когда Илья Муромец спикировал на высоту 900 метров фельдфебель Марсель Пля находился на верхней пулеметной площадке. Пля, спасся от падения с быстро спускавшегося самолета только тем, что успел привязаться. В конце концов он пробрался в кабину воздушного корабля и объявил всем, что предпочел бы «не падать так быстро». Затем Пля вылез на крыло, чтобы починить поврежденный двигатель и оставался там на протяжении получаса.
За этот боевой вылет поручик Констенчик, командир ИМ-10, получил орден св. Георгия IV степени. Поручик Янковиус был награжден золотым оружием "За храбрость" . Фельдфебель Пля получил Георгиевский крест III степени. Наконец, вольноопределяющийся Касаткин был рекомендован для получения офицерского звания. Это награждение состоялось 18 октября 1916 г. (Приказ по Седьмой армии # 770).

На фото: 1.Командир ИМ-10 поручик А. В. Констенчик.
2. Поврежденный ИМ-10 на аэродроме Зегевольд после боевого вылета 26 апреля 1916 г.

[Русский солдат]

Взгляд с той стороны... Рапорт лейтенанта Вольфа, летчика 45-го истребительного отряда, об уничтожении бомбардировщика Илья Муромец -XVI, сентябрь, 1916 г.

В семь часов утра солнечным осенним утром 26 сентября 1916 г. в длинном гулком коридоре дома, в котором жили офицеры, раздался крик: «Сикорский летит!».
Уже два раза эти самолеты пролетали над нашим аэродромом, сбрасывая с большой высоты бомбы на нашу железнодорожную станцию и казармы. Тем не менее, эти бомбежки не причинили серьезного ущерба.
Оба наших одномоторных истребителя уже находились в воздухе, в то время пока мы, пилоты бипланов, по большей части еще спали. Большинство летчиков побежало на аэродром – некоторые были еще не одеты, - чтобы посмотреть на гигантский аэроплан. Я, однако, быстро оделся, и приказал подготовить мой самолет к вылету. Я думаю, в этот раз мы побили все рекорды по скорости сборов в полет. Стояло чудесное утро. Воздух был почти неподвижным, самолет быстро поднимался вверх. За двадцать минут мы достигли высоты 2500 метров и увидели над линией фронта длинный, тонкий, темный силуэт: это был «Сикорский», который как раз пролетал над нашими окопами на высоте примерно 3000 метров. Я описал широкий круг над нашим аэродромом, затем с небольшим разворотом направился к русскому самолету, поднявшись к этому времени на его высоту. Я должен был быстро решить, как мне атаковать, потому что «Сикорский» был внушающим страх противником; нам сообщили, что он очень хорошо вооружен и во время предыдущих воздушных боев уже успел сильно повредить ряд наших самолетов. Затем мы заметили, что его эскортируют моноплан типа Парасоль и три или четыре Вуазена. Я позволил противнику углубится на нашу территорию на три или четыре километра и занял позицию, следуя параллельным курсом, примерно в 100 метров в стороне от него, для того, чтобы определить, какую цель он выбрал на этот раз. Судя по направлению его полета, он летел к штабу нашей дивизии, который находился примерно в 10 км за линией фронта. Однако, за несколько дней до налета мы переместили штаб в другое место.
Когда солнце оказалось у меня за спиной, я атаковал «Сикорского», переместившись на его левую сторону, целясь в закрытую пилотскую кабину, которая казалась самым уязвимым местом. С расстояния 300 метров мой наблюдатель открыл огонь. Цель было большой и ясно видной. Гигант продолжал следовать своим курсом, как будто нас не замечая. Он был относительно медленным, но затем довольно быстро начал набирать высоту, поскольку по нему открыли огонь наши зенитные батареи. Через несколько минут я приблизился на расстояние в 150 метров и смог понять, с большим удовлетворением, что во время первого столкновения мы попали в цель, поскольку крайний правый двигатель был поврежден. Пропеллер терял обороты и внезапно остановился. Теперь только три мотора обеспечивали тягу. «Сикорский» начал терять высоту.
Неожиданно, в середине верхнего крыла открылся люк, в нем появился пулеметчик и открыл по нам огонь. Тем временем, я приблизился на расстояние 100 метров и мой наблюдатель начал стрелять вперед. Я расположил самолет таки образом, чтобы наблюдатель мог вести огонь по главной кабине между крыльями. Мой самолет бросало из стороны в сторону сильной воздушной струей от его винта и мне несколько раз приходилось стабилизировать машину и держаться той же скорости, чтобы не обогнать его, потому что он мог затем атаковать меня сзади.
К этому времени я находился в 50 метрах в стороне и мог ясно видеть каждое движение членов экипажа. Стрелок исчез с верхнего крыла, неожиданно открылся другой люк в задней части кабины и в нас стали стрелять из двух или трех пулеметов. Пули с грохотом били о мой самолет, как будто кто-то сыпал горошины на крышку стола. Поскольку я дал полный газ и резко отошел в сторону и вверх от вражеского самолета, большая часть пуль прошла ниже моей машины. Я немедленно убрал газ и опять подошел ближе к вражескому самолету, так чтобы мой наблюдатель мог вновь открыть огонь, находясь немного сбоку и выше кабины.
Я повторил этот маневр три раза. Русский самолет сейчас находился в 6-10 км за нашими линиями и медленно терял высоту. Я начал надеяться, что я смогу заставить его совершить вынужденную посадку. Тем временем мы опустились до высоты 2500 метров. Неожиданно он начал разворачиваться влево, все еще ведя по мне огонь, вероятно пытаясь спланировать в безопасную зону за русским окопами. Я немедленно развернул мой самолет и мы атаковали его еще раз, стреляя в кабину. Я заметил, что самолет начал раскачиваться из стороны в сторону и затем неожиданно свалился в штопор. Когда вращение стало почти отвесным, внешняя часть верхнего крыла, на которой был нанесена эмблема русской военной авиации, отломилась и полетела вниз. Вероятно, мы повредили внешнюю часть главной стойки крыла, потому что когда мы позже нашли ее на земле, в ней было множество пулевых отверстий.
Я начал пикировать, следуя за вражеской машиной. Во время второго разворота мой двигатель остановился. Все мои попытки запустить его снова оказались бесполезными. Судя по выражению лица у моего наблюдателя, он не ожидал скорого приземления. Я спустился над летным полем, которое использовали наши самолеты – корректировщики артогня, и приземлился без затруднений. Во время спуска с высоты 2400 метров я имел возможность оглядеть мой самолет. Тем временем наши одноместные истребители оттеснили русский эскорт.
С обеих сторон наши крылья были изрешечены пулями, лопасть пропеллера была пробита дважды, бензин и масло лились на дно фюзеляжа. После посадки я насчитал семьдесят пулевых пробоин. Тем не менее, нас самих не задело. На одной пуле было, скорее всего, «написано мое имя» и я был бы ранен ею в живот, если бы она не застряла в стартере.
После приземления нас приветствовала группа ликовавших солдат, которые наблюдали за воздушным боем, продолжавшимся около десяти минут. Мы немедленно отправились посмотреть на обломки гигантского самолета, который упал в двух километрах от нас. Когда начался бой, русский экипаж не успел сбросить бомбы, некоторые из них разорвались в момент удара о землю, разорвав машину на части. Основные элементы конструкции самолета еще можно было распознать, но большая часть мелких деталей была уничтожена при катастрофе. Хвостовая секция лежала примерно в тридцати метрах в стороне от крыльев, от которых было сравнительно мало повреждено и имело в дину 21 шаг, так что общий размах крыльев должен был составлять 44-48 шагов. Фюзеляж был очень длинным и тонким, покрытым клееной фанерой. Нижняя часть кабины, также была сделана из фанеры, верхняя была остеклена. В верхнем крыле был люк, который позволял вести огонь с этой позиции, в кабине также были люки для пулеметов. Бортовое вооружение состояло из одного пулемета с водяным охлаждением и двух – с воздушным. Двигатели по два на каждой стороне, крепились на нижних крыльях, были, скорее всего, английского производства и имели мощность 220 л.с. каждый.
Все четыре члена экипажа были мертвы. Экипаж состоял из командира, артиллерийского капитана и первого лейтенанта из кавалерии, четвертое тело обгорело так сильно, что распознать его было нельзя. Экипаж, вероятно, был убит еще в воздухе, поскольку три офицера имели многочисленные раны в голову и грудь. Кабина была буквально изрешечена пулями. Согласно документам, найденным в обломках, гигантский самолет назывался «Илья Муромец», два этих самолета и истребительный эскорт образовывали бомбардировочную группу.
26 сентября экипаж был похоронен со всеми воинскими почестями на кладбище города Борун.
Место катастрофы – Богданов, восточнее Лиды.

[Русский солдат]

Продолжу тему... Еще один ИМ XI заводской номер 167., командира 1 отряда ЭВК, штабс- капитана А.В.Панкратьева.
В 1-м боевом отряде на Юго-Западном фронте в Колодзиевке на вооружении состояло 2 корабля: 11-й заводской номер 167 штабс-капитана А.В.Панкратьева и "Киевский" з.н.169 штабс-капитана И.С.Башко.

За все время существования Эскадры непогода наносила последней ущерб гораздо больший, нежели противник. Уже 3 января 1916 года ураган, обрушившийся на Зегевольд, вывел из строя корабль Vl-й и учебный биплан Сикорский-16, повредил "Муромец" IX-й, который после этого был отремонтирован и перечислен в разряд учебных кораблей. В результате ЭВК в январе-феврале 1916 года имела лишь единственный боеспособный "Муромец" корабль 11-й командира Панкратьева, который совершил за это время 4 боевых полета, сбросив 90 пудов бомб.
Дорогой ценой немцы заплатили за атаку 19 марта 1916 года на "Муромец" Панкратьева. Во время бомбометания по Монастержиску корабль был атакован двумя "Фоккерами". Экипаж "Муромца" немедленно открыл по ним огонь из всех видов оружия. Разрывной пулей с неприятельского аэроплана был смертельно ранен в ногу старший унтер-офицер Ушаков, одна пуля попала в руку поручику Федорову. Но был сбит очередями с ИМ и один "Фоккер".Убитым пилотом, как выяснилось позже, оказался хауптман фон Маккензен, сын командующего 9-й германской армией, будущего маршала. По другим данным сбитым аэропланом был " Бранденбург" из Flik.14 (пилот лейтенант Марек тяжело ранен, а наблюдатель хауптман фон Маккензен убит).
14.08.16. Панкратьеву жалован орден Св. Анны 2ст. с мечами. 10.02.17. штабс-капитану А.В. Панкратьеву жалован орден Св. Георгия 4 ст. за то, что, будучи в чине штабс-капитана, во время полетов 4-го, 5-го, 25-го и 26-го мая 1916 г. производя воздушные разведки в районе Язловец-Бучач, лично управляя кораблем, с явною опасностью для жизни от сильного артиллерийского огня противника, добыл точные сведения о числе и расположении неприятельских батарей и переправ через р. Стрыпу. Во время боя 25-го мая 1916 г. в районе Язловец-Русинов выяснил с полной определенностью отсутствие резервов противника, что было нами использовано при развитии дельнейшего успеха. Сброшенными бомбами, стрелами и пулеметным огнем нанес потери обозам и войскам противника, чем внес в них беспорядок; прямыми попаданиями в м. Язловец вызвал в нем пожары, способствовавшие овладению этим местечком; разрушил полотно железной дороги к западу от стан. Бучач, чем была затруднена эвакуация последней; метким пулеметным огнем вынудил к молчанию неприятельскую батарею, обстреливавшую корабль и заставил снизиться аэроплан противника, пытавшийся воспрепятствовать его работе; удачным попаданием бомб в противоаэропланную батарею у стан. Бучач последняя была приведена к молчанию. Во время воздушных разведок снял фотографии позиций противника, которыми пользовались наши войска в период боев у м. Язловец. Вышеозначенные действия капитана Панкратьева в значительной мере содействовали успеху наших операций»
На фото:
1. Генерал Брусилов инспектирует 1 отряд ЭВК, перед великим наступлением. 1916 год.
2.Штабс-капитан Алексей Васильевич Панкратьев.
3. ИМ в воздухе. Фото немецкого летнаба.

[Русский солдат]

Добавлю несколько фото:
1.Освящение Ильи Муромца–II на Корпусном аэродроме Петрограда, состоявшееся перед его отлетом на фронт, в конце сентября 1914 г. Командиром воздушного судна был А. В. Панкратьев. Слева на переднем плане стоят два оператора кинохроники.
2.Группа офицеров ЭВК в Лиде в июле 1915 г. Слева направо: механик Н. В. Сиротин, лейтенант Г. И. Лавров, штабс-капитан А. В. Панкратьев, лейтенант Г. В. Алехнович, штабс-капитан Чечулин, лейтенант А. В. Констенчик, лейтенант Кржичковсий, лейтенант Лукинский, механик Кисел, штабс-капитан А. В. Середницкий, Игорь Сикорский, лейтенант Лойко.

[Русский солдат]

Добавлю схему окраски и фото интерьера ИМ "Киевский"